Шпионский роман
Психологическая драма
ХХ век в судьбах
Одесса
Алма-Ата
Израиль
Моссад
Любовь
Музыка
Контртенор
«Русская канарейка» – грандиозная сага о любви и музыке от одного из самых востребованных российских писателей – Дины Рубиной.
Роман в трех томах:
«Желтухин»
«Голос»
«Блудный сын»
В трилогии Дины Рубиной причудливо переплетаются судьбы двух абсолютно разных семей. Одни – колоритные одесситы, не представляющие свою жизнь без музыки и движения, другие обосновались в Алма-Ате и предпочитают жить тихо и скрытно. У каждого рода своя история, свои радости и беды, но они крепко связаны друг с другом, и эту связь ощутило не одно поколение. В этом произведении есть все – продуманный сюжет, опасные приключения, загадки и, конечно же, любовь.
На протяжении столетия их связывает только тоненькая ниточка птичьего рода - блистательный маэстро кенарь Желтухин и его потомки. На исходе XX века сумбурная история оседает горькими и сладкими воспоминаниями, а на свет рождаются новые люди, в том числе "последний по времени Этингер", которому уготована поразительная, а временами и подозрительная судьба.
ПОДРОБНЫЙ СИНОПСИС
по ссылке: https://disk.yandex.ru/i/dDbzL1R6jkkJJA
ФРАГМЕНТЫ
«Тетя Паша была сновидицей («У каждого своя профессия», – философски замечала на это Барышня) – она во сне видала покойников. И свежих, и застарелых покойников, которым всегда есть что сказать живым – за деньги, разумеется. И они говорили: давали указания за наследство, мирили передравшихся на поминках детей, советовали, на ком стоит жениться, а кто – бросовый товар. Вся округа знала за Пашин удивительный да, и бывало, на другое утро после похорон к ней уже стучалась вдова с отекшим от слез лицом, вчера узнавшая о существовании другой вдовы своего покойного мужа, или понурый вдовец с какими-то бытовыми вопросами».
«– Талант – это не подарок небес. Это кредит с высокими процентами. Можно, конечно, разбазарить его по мелочевке: фоторепортажи, местная газетка, то, се… Но если ты хоть немного этот свой талант уважаешь, то будешь пахать на него всю жизнь, и к концу дай бог убедиться, что ты хотя бы по процентам чиста. Ты ему всю жизнь обязана служить верой и правдой, как… как раб! Например, обязана получить настоящее образование!».
«…она не знала выкроек и не употребляла профессиональных понятий, вроде «косой крой», «прямой силуэт» или «заниженная талия». – Ото так… – бормотала она, – отсюда и вниз до жопки, а талию повыше… а грудку ослобонить… Шейку объять кружевцами, плечико – в фонарик… а юбку – вихрем…»
«С самого детства ее распирала такая радость жизни, такое несокрушимое ожидание ежеминутных чудес, с которыми обыденность конкурировать не могла. Этот сгусток энергии уравновешивался диким, необъяснимым и беспричинным враньем, враньем не за ради чего, просто так, без цели… Да: этот неизвестно откуда взявшийся в девочке врожденный ораторский дар – способность к ритмической речи – вспыхивал и срабатывал в самые неожиданные моменты самым непредсказуемым образом («Хорошая девочка, просто в ней три мотора»).
«Уже в то студенческое время он начал лысеть – поразительно рано. Но высокий рост, обаятельная легкая сутулость и немного рассеянные, ироничные темно-карие глаза вполне обеспечивали ему внимание женщин, тем более что бабушкино «хорошее воспитание», столь досаждавшее ему в детстве и вконец осточертевшее в юности, как выяснилось, в любой компании выгодно его отличало».
«…Он чуял, он смутно догадывался, как можно спастись: самому стать Голосом Души. Вот этой неистовой серебряной трубой, прониза́ющей далекие и темные пространства. Все можно изменить, думал он, все переиначить, победить адский мрак звенящей горловой силой. Ему хотелось тотчас вступить в эту битву, с самой высокой – над мрачными низинами ледяного тумана – искрящейся ноты: «Я – Го-о-оло-о-ос!!! Я – Голос!..» Да, да: стать Голосом, прорвать глухие пелены ненавистного тлена, вырваться к сини морского простора и отменить Стешину смерть да и свою смерть когда-нибудь – тоже…»
«Еще вся Одесса, за редким исключением, мылась в банях, и каждый ходил в какую-нибудь свою, доказывая, что именно в ней – особо густой пар, или самый душевный банщик с отменными вениками, или «мама» – так распаренные мужики звали буфетчиц в банях на Молдаванке – готовит неотразимую тюльку… Вот она подплывает к столику, склоняет к тебе полный стан (а прятать тугой живот, перетянутый фартуком, никому в Одессе и в голову не придет), преподносит твоей блаженной физиономии тесное декольте с выпирающими буграми дрожжевых грудей, улыбается и ласково говорит: «Ну, рассказывайте!..» И разве это не самая приятная манера взять у клиента заказ?»
«Дядя Юра Кудыкин, впрочем, уверял, что электричество в логово Баушки Матвевныпровести – как два пальца обоссать, и даже сам он берется это сделать, просто та тратиться не хочет: старушка, говорил он, «скупа, как рыцарь». (И правда: стоило кому-то из детей подбежать к ней с задорным воплем: «Баушка Матвевна, дай конфетку!» – та мигом добродушно отзывалась: «Говна тоби!»
О КНИГЕ
Татьяна Осипцова:
«В романе «Русская канарейка» несколько героев посвятили свою жизнь музыке ...буквально «звучащие» со страниц книги фортепиано Барышни, голос и кларнет Большого Этингера, поразительный контратенор Леона Этингера то и дело перекрываются канареечными трелями. Ах, эти «стаканчики граненые», коронный номер кенаря Желтухина и всех его потомков! Заводчик канареек – очередная профессия, «освоенная» автором в этом романе. Но есть еще одна – сотрудника израильских спецслужб. И вот эта, последняя, придает произведению серьезность совсем иного плана».
Михаил Юдсон:
«…пред нами Одиссея – цветная, звуковая, широко- и глубокоформатная. Эпос с плеском волн и парусов, скрипом весел и мачт, сладким пением сирен. Коварная Цирцея-Габриэла, на вилле превращающая кошерных мужчин в бесноватых свиней, бегущих к обрыву. Ослепляющий в пещере Полифем-Чедрик, безумный араб-великан человек-кирдык. И глухая красавица Айя Каблукова, «редкайя» птица – порой едкая, резкая, колючая, но неизменно сладкоголосая. И возлюбленный ея – уникальный контратенор Леон Этингер, он же героический оперативник по кличке «Кенар руси» («Русская канарейка»), выпускник Москонсерватории, певун того райского сада, что зовется Моссад. И другие двуногие без перьев, а также истинно пернатые из колена Желтухина – множественные персонажи сей многоголосой «грандиозной саги о любви и о Музыке».
Дина Рубина:
«…у меня есть знакомая из Алма-Аты, и я как-то, думая как раз о канарейках, спросила совершенно спонтанно: «А у вас дома были канарейки когда-нибудь?» Она ответила, что канареек разводил некий «дядя Вася», у которого был еще такой огромный плащ,в котором он ночевал зимой под окнами одной воронежской балерины. Я представляла этого не известного мне дядю Васю под окнами у балерины, Воронеж превратился в Одессу, а балерина – в мою героиню. Что-то покатилось».